так, ну всё, у меня есть доступ к серверу

Если бы я считала тебя крутым
Мы бы чаще тусовались в школе
Но теперь, когда мы все выросли,
Что ж, все мои друзья сдались

Нет, тут не о чем говорить,
Я просто встаю и ухожу,
не пытайся чинить то, что не сломано,
Что ж, жизнь и должна была быть такой херней

Теперь все идет наперекосяк,
Кажется, я снова передумала,
Я не уверена, песня ли это,
Я даже не знаю, что я несу.
Все идет наперекосяк,
Кажется, я снова передумала,
Не уверена, что это та самая жизнь,
которую я себе представляла

Мне не нужно, чтобы какое-то приложение для знакомств
говорило мне, выгляжу ли я дерьмово,
говорило мне, тощая я или толстая,
говорило мне, стоит ли мне брить мой бобрик.
Мне не нужно никакое радио,
Ни МTV, ни BBC.
Мне просто нужна ванна с пеной,
Чтобы направить меня на путь истинный.

Я въеду на машине в море,
Я поеду в центр,
внешне ничем не примечательная.
Уже слишком поздно, как-то сбилась с пути,
говорю что-то вроде «Господи, этот мир довольно мучителен»

Мы спускаемся вниз, держась за руки,
Что ж, если я все испорчу, я потяну тебя за собой

Я въеду на машине в море,
Я поеду в центр,
внешне ничем не примечательная.
Уже слишком поздно, как-то сбилась с пути,
говорю что-то вроде «Господи, этот мир довольно мучителен»

Теперь все идет наперекосяк,
Кажется, я снова передумала,
Я не уверена, песня ли это,
Я даже не знаю, что я несу.
Все идет наперекосяк,
Кажется, я снова передумала,
Мне просто нужна ванна с пеной,
Чтобы направить меня на путь истинный.

Сейчас уже стало полегче. Мемы помогают, впрочем, как и раньше. Если мне тоскливо, посмотреть немного хороших мемов - довольно действенное средство, чтобы из этого состояния выйти. Но всё равно состояние идеальным не назовёшь.

Мне кажется, самое ужасное во всей этой ситуации - это то, что никто не знает хотя бы примерного времени её окончания. Есть прикидки и прогнозы, которые делаются на основании данных разведки, сводок с фронта и т.д. Но хоть сколько-нибудь точной информации никто и никогда не даст.

Где-то относительно недалеко несколько раз громыхнуло. Неприятно.

Наш район обстреливают, слава Богу, относительно нечасто. Относительно Салтовки и Рогани, конечно. Каждый взрыв или серия взрывов плюс-минус близко к нам сопровождается судорожными сборами. В последний раз всё закончилось в коридоре, даже в подъезд не вышли. Но всё равно после каждого такого эпизода в голове заводится рой пчёл, и я понимаю, что вряд ли смогу нормально уснуть. Алкоголь помогает, так или иначе.

Ближе к началу войны мне было немного больно вспоминать времена до неё. Не могу понять, как сейчас я к этому отношусь. Наверно, уже полегче. Тем не менее, я очень скучаю по всем. Из наших в Харькове осталось только два человека, включая меня. Кто-то рассыпался по Украине, кто-то выехал заграницу. Да и с В. мы не встретимся, пока всё не закончится, потому что живём друг от друга в двух часах пути. Это если пешком, а по-другому сейчас и не выйдет.

С таким удовольствием проехался бы сейчас на автобусе…

А. будет очень долго восстанавливаться.

Мы строим планы о том, как встретимся после конца войны, но когда это произойдёт я не имею ни малейшего понятия. Сначала ты читаешь про наши успехи на фронте, усиливающийся кризис в России, поддержку Запада, прогнозы про месяц-полтора и чувствуешь некоторый оптимизм по поводу всего этого. А потом - про 40 тысяч сирийцев и подобные вещи. И оптимизм улетучивается.

Я не знаю, когда я их увижу, и увижу ли вообще. Технически, в любую секунду в мой дом может прилететь ракета откуда-нибудь из Белгорода и разнести всё к ебеням, со мной и моими родными вместе.

Идёшь по Клочкам, слышишь взрывы где-то в стороне твоего дома по ощущениям и думаешь, не туда ли прилетело. Может, это ПВО, а может и нет.

Смотришь на зарево или столб дыма со стороны Салтовки, и в голове только одна мысль: "Господи, хоть бы не "Мануфактура".

"Мануфактура", ага. Абсурд. С одной стороны, будто я могу хоть на что-то повлиять. С другой - будто я вообще резонно могу быть настолько сильно в этом заинтересован.

К переживаниям, связанным с войной, примешалось пиздострадание. Замечательно.

Утром 24-го написал, спросил, как она. Попробовал немного успокоить, пообещал эспрессо мартини, как всё закончится. С тех пор несколько раз переписывались. Не знаю, зачем. Не знаю, какой в этом смысл.

Всё, что мне нужно, - встретиться, сходить с ней в бар и попрощаться. В этот раз - предположительно, навсегда, за исключением возможной случайной встречи когда-нибудь потом. У меня могут быть предположения по поводу того, как всё это гипотетически может закончиться, мечты, всё такое. Но самый вероятный вариант развития событий - "встретились - неплохо провели время - пока-пока, больше не увидимся". Грустно, конечно, и потом пиздострадание может выйти на новый уровень, но хотя бы на время. Потом всё равно всё пройдёт, как прошло в феврале.

Но я не знаю, сколько ещё нужно будет ждать. Чего угодно: встречи с друзьями, блядского эспрессо мартини, отсутствия бомбёжек, выхода мудовойск с территории моей страны обратно к себе домой. Ждать всегда сложнее всего.

Сегодня мне тоскливо. Завтра всё может пройти. Потом накатит снова. И так по кругу. Проблемы белых людей, пиздец. Можно, наверно, усомниться в моей адекватности. Чел, ты ебанутый? Люди умирают, дома лишаются, некоторые в метро буквально живут, голодают, а ты развёл сопли на пустом месте. Но я ничего не могу с собой поделать. Такой вот я мудак. Простите.

Сейчас мне больше всего хочется только одного: пусть это закончится как можно быстрее.

теперь я, руководствуясь корыстными соображениями, провожу много времени с мамой. в ее мастерской. прихожу туда с глиной, кистями и деревянными ножами, чтобы воровать акриловые краски, грунтовку, лак и всякие другие штуки. мама художник, мне с ней очень повезло. мы сидим вместе за большим столом, рисуем и всегда смотрим что-нибудь на ноутбуке. и моя мама, возможно, святая, потому что терпит меня и мое нездоровое желание постоянно смотреть футбол. на самом деле, этому есть объяснение. оправдание, если угодно. футбол меня не триггерит, а отвлекает. в отличии от сериалов, фильмов или новостей. поэтому я прихожу к ней вечером и говорю:
— мама, мы сейчас будем смотреть очень драматичный матч.
она соглашается. «очень драматичный матч» (в моем понимании) - это ответный матч полуфинала лиги чемпионов 2012 года. барселона-челси. господи, когда моя жизнь стала такой? ладно, на самом деле, этот вопрос уже перестал меня волновать. я показываю маме хави каждый раз, когда он появляется, потому что она (по какой-то далёкой от меня причине) очень его любит. мучительно долго рассказываю ей грустную историю фернандо торреса, чтобы она прониклась всей драмой. но мама не понимает драмы. она переживает за судьбу жерара пике (настолько переживает, что мне приходится открыть его инстаграм, чтобы доказать, что он жив и с ним все хорошо). потом мама спрашивает что за хуйня на голове у вратаря, и наш вечер скатывается в комедию. мы уже не рисуем и не смотрим футбол, а смеёмся над бедным петром чехом, который правда выглядит немного сумасшедшим. меня ненадолго отпускают тяжёлые мысли.

Как бы тяжко ни было кому-то, другим может быть все равно. На сайтах мне по-прежнему вылазит контекстная реклама шугаринга, американские стендаперши и блогерши из моих подписок постят новости о предстоящих гигах - это я написюкала 24го февраля.
Сейчас имею сказать, что человек-подлец ко всему привыкает. Вообще, классику неплохо перечитать. Палата номер шесть навсегда у меня в сердечке. Шульман сохраняет рассудок трезвым. Тем временем наступает весна. Кажется, утешение можно найти только в природе, люди (политики) раз за разом не оправдывают моих ожиданий

Вот и я.
В Кракове мне пока хорошо. Оглядываясь назад, кажется, что всё это пережитое просто просмотренное кино где-то в Октябрьском кинотеатре.
Сегодня, впрочем, я наконец приняла тот факт, что 2020-2021 год был для меня плевком под грудь. Я не видела, как стреляли в людей, но я видела, как их избивают, как взрываются светошумовые гранаты, звонила в милицию, искала близких, сама отсидела, боялась, тревожилась, боролась. И всё это за два года. Развод, 4 переезда (даже из Беларуси в Украину, а после в Польшу), задержания, расставание с близкими, принятие факта, что в Беларусь, домой, я вернусь не знаю когда. Я не увижу Симу, не побываю на выпускном у своей сестры, не обниму маму, не поем её булок на Пасху, не почитаю книгу за родительским домом, не посижу с друзьями в Штолле или аромакаве, возле которой меня задерживали омон. И ещё целую кучу "не".
И таких, как я, очень много.
Но я могу только жить со своими опытом, который так невыносим мне.
Мне остаётся только обнять себя, простить и что-то делать со своей жизнью.

«Это были самые страшные в моей жизни месяцы, когда мы беспомощно и безнадежно наблюдали за неизбежным приближением войны. Хуже всего в то время было слушать по радио речи Гитлера, дикий и безумный бред мстительного недоноска, вдруг уверовавшего в своё всемогущество. В конце лета 1939 года мы жили в Родмелле, где я слушал эти разглагольствования и бредни. Однажды я сажал в саду под яблоней Iris Reticulata, прелестные фиолетовые цветы, которые, подобно нарциссам, «прежде ласточек весну встречают, и в ветрах марта слышно их дыханье». Вдруг я услышал голос Вирджинии, которая звала меня из гостиной: «Гитлер произносит речь». Я крикнул в ответ: «Я не приду. Я сажаю ирисы, и они будут цвести еще долго после его смерти». В марте прошлого года, через 21 год после самоубийства Гитлера в бункере, несколько фиолетовых цветов всё ещё цвели под яблоней в саду».

Леонард Вулф. Downhill all the way

Не знаешь, что завтра будет, поэтому не хочу оставлять грустную историю, как последнюю запись на саммере.

Я хочу поблагодарить себя за то, что несмотря на зло, которое интенсивно врывается в жизнь, мне удаётся оставаться человеком. В понятие зло - я закладываю многое. В понятие человек - я закладываю многое.
Также хочу поблагодарить себя за то, что я способна анализировать и опираться на свои чувства, в первую очередь.

Несмотря на жестокость, которая всегда находила лазейку напомнить о себе - мне удаётся не быть агрессивной и сумасбродной, даже в моменты очевидного отчаяния.

Порой мне кажется, что я не дочь своей матери, потому что рост с таким индивидуумом - никак не пророчит формирование здравомыслящей личности.

Ничто не смогло испортить во мне то, что каким-то непостижимым для меня образом было заложено во мне изначально.

Я знаю, что ещё будет трудно. Вообще не понятно, что может быть.
Но я хочу себе пообещать, что в этих трудностях я должна мыслить здраво. Даже если это будет практически невозможно.
В любом случае, человека определяют его отношение, решения и поступки.